«Я полагаю, что дружба подразумевает взаимопонимание и попытки разобраться в проблеме, а не просто осуждение»
Аун Сан Су Чжи в интервью для NHK (октябрь 2018).
Рождена, чтобы править?
Аун Сан Су Чжи родилась 19 июня 1945 года в семье Аун Сана – лидера национально-освободительного движения Мьянмы (тогда – Бирмы). Генерал Аун Сан по праву считается «отцом» современного бирманского государства и национальным героем: в 1941 году под его началом была создана добровольческая Армия независимости Бирмы, которая, не без участия со стороны японских сил, начала кампанию по освобождению от британского колониального господства и успешно с ней справилась по окончании Второй мировой войны. Аун Сану удалось добиться мира даже с самыми радикально настроенными этническими меньшинствами будущей страны и подписать с ними соответствующее соглашение в 1947 году, однако до воплощения своей мечты он не дожил – был убит летом того же 1947 года. В 1948 году Бирма обрела независимость, но по большей части этнически бирманское правительство нового государства мгновенно испортило отношения с некоторыми национальными меньшинствами, результатом чего стала гражданская война, продолжающаяся и по сей день.
Несмотря на печальную участь отца, судьба Аун Сан Су Чжи поначалу стала складываться иным образом: ей удалось получить престижное западное образование и в 1969 году закончить Колледж Санкт-Хью Оксфордского университета, поработать 3 года в ООН, выйти замуж за британского тибетолога Михаэля Эйриса и защитить степень доктора философии в Лондонском университете. По одной версии постепенное становление на Западе было естественным развитием её жизненного пути, по другой – долгоиграющим планом модернистов из числа сторонников покойного Аун Сана, задумавших взрастить легитимного с точки зрения народа наследника власти в Бирме, в силах которого будет со временем вернуть сбившееся государственное развитие на верный путь.
Спустя почти 30 лет Аун Сан Су Чжи и правда внезапно вернулась на родину, когда там до невиданных масштабов стало разворачиваться революционное движение…
«Икона демократии»
Оставив мужа и двух сыновей, в 1988 году Аун Сан Су Чжи вернулась в Бирму, чтобы ухаживать за тяжелобольной матерью. Как раз в это время соратник её покойного отца, генерал Не Вин, правивший во главе «военной хунты» с 1962 года, ушёл в отставку, и это событие дало толчок массовым демонстрациям, требующим демократических преобразований, вошедшим в историю как «Восстание 8888» (от дня начала – 08.08.1988). Никто и глазом не успел моргнуть (или так и было задумано), как дочь национального героя оказалась на трибуне перед полумиллионной толпой протестующих, призывая их немедленно установить демократическую власть в стране.
Несмотря на то, что восстание было жестоко подавлено, сразу после него Аун Сан Су Чжи скооперировала своих соратников в новую партию «Национальная лига за демократию» (НЛД) и попыталась продолжить политическую деятельность, за что в 1989 году была посажена военным правительством под домашний арест, так как покинуть страну и жить свободно за её пределами она отказалась. В общей сложности её заключение продлилось 15 лет за 21-летний период с 1989 по 2010 год. За это время об отважном бирманском борце за демократию успели узнать на Западе.
Как ни странно, постепенно «военная хунта» неспешно сама пошла по пути демократизации. В выборах 1990 года Аун Сан Су Чжи запретили принимать участие и оставили её под арестом, однако запрет не распространился на её партию НЛД, которая эти выборы и выиграла, правда, действующим правительством результаты были аннулированы. Тем не менее, за верность своим идеалам женщина была награждена Европейским парламентов Премией им. Сахарова, а в следующем 1991 году удостоилась Нобелевской премии мира.
Настоящим испытанием для Аун Сан Су Чжи стал 1997 год. У её супруга Михаэля Эйриса была диагностирована неизлечимая стадия рака. Ему не позволили въехать в Мьянму, чтобы проститься с женой, предложив Аун Сан Су Чжи самой поехать к нему. Подумав, она отказалась, побоявшись, что обратно в страну её не впустят. Надо думать, это было одно из самых сложных её решений за всю политическую карьеру.
За все свои страдания во имя развития прав и свобод в Мьянме журналисты западных стран стали нередко именовать её «иконой демократии».
Из преступника – в оппозицию, из оппозиции – во власть
Между тем, демократический процесс в Мьянме шёл своим чередом. В 2008 году была принята Конституция, в 2010 – по ней прошли первые с 1990 года всеобщие выборы, после которых Аун Сан Су Чжи освободили из-под ареста. Популярность как на родине, так и за рубежом достигла таких высот, что в 2011 году о ней вышел фильм «Леди» (реж. Люк Бессон) с Мишель Йео в главной роли.
По результатам довыборов 2012 года она вместе с представителями своей партии вошла в состав парламента Мьянмы и руководила официальной оппозицией до весны 2016 года. Дело в том, что в 2015 году демократия настолько раскрыла свои крылья, что по результатам выборов НЛД смогла прийти к власти, что сопровождалось ликованием не только внутри самой Мьянмы, но и на страницах западных таблоидов. Но так ли всё просто?
По Конституции 2008 года, принятой «военной хунтой», президентское кресло не может занимать человек, родственными узами связанный с иностранцами. Принято считать, что такая статья в документ была включена специально против Аун Сан Су Чжи. Тем не менее, это не смогло остановить решительного политика от превращения в «серого кардинала на виду»: с 2016 года Аун Сан Су Чжи встала у руля Министерства иностранных дел, а также стала главой Президентской администрации, не говоря о том, что тогда же под неё был учреждён пост государственного советника, что во всех странах мира, особенно демократических, с пониманием поспешили прировнять к статусу премьер-министра. Фактически, мировое сообщество с широко закрытыми глазами признало её в качестве главы государства.
Внутренние проблемы и разочарование Запада
Главными задачами новое правительство НЛД поставило вопрос мирного урегулирования в стране и рост экономического благополучия граждан, поэтому первым делом Аун Сан Су Чжи отправилась к могучему соседу (в Китай), способному как повлиять на вооружённые формирования на границах двух государств, так и предложить интересные с финансово-экономической точки зрения проекты, и лишь затем – в США.
Однако на другой границе Мьянмы – с Бангладеш – вновь вспыхнул ожесточённый конфликт. 25 августа 2017 года в штате Ракхайн боевики совершили нападение на 26 полицейских постов и армейскую базу, что привело к ответной государственной операции по «зачистке» территории и вытеснении в Бангладеш более 500 тыс. мусульман-рохинджа. Западные политики и журналисты поспешили решительно осудить действия вооружённых сил Мьянмы, охарактеризовав их как нарушение прав человека и иногда употребляя слово «геноцид», а затем и Аун Сан Су Чжи за её молчаливое бездействие. Если быть точнее и правдивее, она не молчала, нет, она говорила, стоя перед своими недавними «почитателями», но не совсем то, что те хотели от неё услышать. Быстро поменяв свой статус в иностранной прессе с «иконы демократии» чуть ли ни на нового кровавого тирана, Аун Сан Су Чжи так же быстро лишилась практически всех своих многочисленных престижных мировых наград. Пытались отобрать даже Нобелевскую премию, но с отказом от таких мер выступил Нобелевский комитет.
Действительно ли Аун Сан Су Чжи предала свои идеалы? В чём она призывала разобраться своих западных коллег?
Как минимум в том, что в Мьянме фактически функционирует компромиссная система двоевластия, в которой силы НЛД с Аун Сан Су Чжи представляют собой т.н. «гражданское правительство» и имеют власть, в основном, над экономическими вопросами, президент страны не является верховным главнокомандующим. Второе правительство до сих пор представлено исключительно военными, которые подчиняются сами себе. Такая ситуация базируется на реалиях Конституции 2008 года, которая мало того, что лишила Аун Сан Су Чжи возможности стать президентом, так ещё и закрепила ¼ мест парламента за военными, а за генералом-главнокомандующим – возможность назначать трёх ключевых силовых министров и также обеспечила большинство военных (6 из 11) в Совете национальной безопасности и обороны, который имеет право при решении, принятом количественным перевесом, использовать право вето на внесение правок в основной закон страны – круг замкнулся. Соответственно, Аун Сан Су Чжи не способна помешать армии Мьянмы что-либо делать.
Но и это не всё. На Западе от неё требовали не столько действий, сколько громогласного публичного осуждения происходящего. Почему же она не выступила с подобными заявлениями?
Возможно, как раз потому, что, следуя демократическим принципам, своими действиями отстаивает позицию своих избирателей. В том же 2017 году, после осуждения со стороны Запада и некоторых исламских государств, представители всех (!) конфессий Мьянмы – и буддисты, и бирманские мусульмане, и индуисты, и христиане – выступили в поддержку как своего гражданского, так и военного правительств. Народность «рохинджа» никогда не признавалась и не признаётся бирманцами, для них эти люди – бенгальцы, которых сначала стало завозить на работы колониальное английское правительство, а потом при каждом новом региональном кризисе число которых всё больше возрастало, они бежали из Пакистана, а затем – и из Бангладеш. Они никогда не имели и не имеют гражданства… Это сложная и очень запутанная проблема с весьма продолжительной историей, заслуживающая отдельной статьи, как минимум. В ней стоит попробовать разобраться мировому сообществу. Хотя, не исключено, что на самом-то деле все разобрались, просто никому не хочется снова встречаться «нос к носу» со своим колониальным прошлым, весьма далёким от прав человека и прочих догм демократии…
Подводя итоги…
Аун Сан Су Чжи – человек невероятной судьбы, и история ещё не закончена. Мало кому удавалось сначала возглавить революционные силы, затем – официальную оппозицию и, в конце концов, законным и мирным путём прийти к власти (пусть и не полной). Кто знает, чего она ещё успеет добиться? Можно ли её назвать классическим демократом? Едва ли. Скорее классическим азиатским лидером с холодным разумом и склонностью к долгосрочным стратегиям. Осудив военную часть правительства, она, скорее всего, в одночасье откатила бы политическую систему страны обратно к «военной хунте» и не только бы сама осталась, но и весь народ Мьянмы оставила бы «у разбитого корыта». А так есть надежда продолжить очень медленные шаги развития новой, демократической, государственности Мьянмы, причём такой, которая бы соответствовала местным реалиям и позволила бы сохранить единство страны.
В мире современной политики всё ещё не так много видных деятелей-женщин. Это, пожалуй, вдвойне правда для азиатских стран. К Аун Сан Су Чжи можно относиться совершенно по-разному вплоть до по-детски наивных крайностей: считать её абсолютно хорошей или бесспорно плохой. Однако, невероятно сложно отрицать, что она – выдающийся политик с удивительной силой духа, не позволившей ей сломаться тогда, когда многие бы сломались, и искренней любовью к неспокойной родине, такой же многоликой, как и она сама.
Про АССЧ часто говорят (говорили) не просто как про икону демократии, но и как чуть ли не про единственного лидера Мьянмы, пользующегося в стране широкой поддержкой и авторитетом. Как думаете, значит ли это, что в случае ее болезни, смерти, или просто «идеологического перерождения», Мьянма вернется на старые рельсы авторитаризма и военного правления? Существует ли в стране серьезная прослойка политической элиты, искренне выступающая за демократию, за ценности «западного» типа?
На мой взгляд, прослойка политической элиты, выступающая за демократию есть, и это — НЛД, партия Аун Сан Су Чжи. А вот за классические ценности «западного» типа в стране, собственно, никто не выступает, даже сама АССЧ. Она неоднократно заявляла о том, что внедряя демократию, необходимо делать это, сохраняя ценности бирманского народа и учитывая традиционные устои. Грубо говоря, что необходимо создать специальную бирманскую демократическую модель.
Что будет после неё — на данный момент очень сложно ответить. В качестве возможного преемника иногда называют текущего президента Мьянмы, Вин Мьина (у власти с 2018 г.). Он — один из ближайших и самых верных её сподвижников, член НЛД, младше АССЧ на 6 лет, является видным представителем местной интеллигенции, никогда не был связан с военными и при этом у него своя насыщенная и трагическая демократическая карьера: начинал он тогда же, во время «Восстания 8888», отсидел за это некоторое время, а также сидел в тюрьме после выборов 1990 г., во время этого ареста у него смертельно заболел сын и им не дали проститься, так как Вин Мьин отклонил предложение хунты подписать бумагу с отказом от продолжения политической борьбы. В целом, исследователи отмечают, что круг его обязанностей сейчас шире, чем было у предыдущего президента Тхин Чжо, хотя он также был ставленником АССЧ. Тем не менее, не вполне ясно, а сможет ли Вин Мьин в случае чего стать таким же харизматичным лидером?
Кроме того, существует ещё другой нюанс — с новым возгоранием кризиса с рохинджа популярность военной хунты среди населения возросла естественным образом. Если кризисная ситуация будет продолжать разворачиваться, то не исключено, что военные смогут вернуться к власти абсолютно демократическим способом, т.е. их просто выберут на выборах. Посмотрим, как сложится расклад сил в правительстве в ближайшее время — выборы в парламент должны пройти в этом году. (Президента в Мьянме также выбирает парламент).
А как у Аун Сан Су Чжи сейчас складываются отношения с той самой военной хунтой? Понятно, что повлиять на их решения она не может, но между ними до сих существует противостояние, или им удается некое взаимодействие и поиск консенсуса? Или их сферы деятельности настолько отделены друг от друга, что никакого взаимодействия не требуется, каждый управляет страной, как хочет?
Отношения гражданской и военной власти очень похожи на компромиссные. По крайней мере «ссор из избы» на всеобщее обозрение они не выносят и пытаются мирно сосуществовать, особо не влезая в дела друг друга. Аун Сан Су Чжи не трогает дела военных, так как не имеет для этого особых рычагов давления (кроме введение ЧС, на что, вроде бы, нужно решение парламента), в её власти исключительно гражданские дела, которые она может протянуть через парламент, т.к. её партия имеет там большинство голосов, однако самые важные и острые вопросы упираются в Конституцию, пересмотреть которую невозможно без согласия Совета нац. безопасности и обороны, а у военных там количественное преимущество. Соответственно, они, в случае чего, на неё влиять могут, она на них — особо нет. Тем не менее, она им нужна в том числе, например, как мудрый дипломат, чтобы устанавливать связи с внешним мирой и привлекать иностранные капиталы. Разговор тут даже не столько о странах Запада, сколько о Китае и Японии.